Белый Тимофей Хрисантьевич
Тимофей – 1902 г. – сын Хрисантия, родился на 8 квартале ст. Гривенской Славянского района, Кубанского округа, Северокавказского края, образование начальное. До женитьбы (1928 г) работал дома у отца и ходил по найму на разные работы, а дома рыбачил, корзины зимой вязал, скот пас ещё с малых лет. Женился в 1928 году. Немного хочу описать об отце за его молодые годы, что было мне известно.
Как я уже ранее писал, что дети у дедушки и бабушки росли крепкие и сильные. Особенно отличались такие как дяди, Николай, Василий, они были плотного телосложения, а мой отец Тимофей был щуплым, но не уступал дядям, в крепкосте и силе. В роду даже девочки были крепкие и сильные тети Домна, Даша, Клава, они могли поднять груз, чего не каждый мужчина мог. В молодости в Гривенской Белых знали и никогда не трогали, особенно Тимофея – моего отца. Дома дедушка Хрисантий, как я уже отмечал выше, детей держал в строгости. Все родителей слушались и подчинялись, и Тимофей слушался, но был шустряк в поведении, за что иногда получал нагоняй от дедушки. Отец Тимофей на квартале, а тогда квартал был большой, и не был отделен шлюзовским ериком, руководил почти всем центром Гривенской, его не трогали и другие, как Зарубовская, Пономариевская. У него была в группе помощница из девочек, Полина, та выполняла приговор Тимофея. У нее был такой удар, что не выдерживали более крепкие ребята.
В один момент Тимофей случилось, что закрепил свое превосходство в ст. Гривенской таким случаем. Был созван первый призыв на регистрацию – армейский возраст.
Военкомат находился в Приморо-Ахтарске. По случаю призыва молодежи были организованы всякого рода увлечения, одно из которых были представлены цирковые номера и всякого рода розыгрыши. В одном месте было много ребят, и был там и Тимофей.
Был предложен выигрыш пара сапог хромовых тому, кто станцует любой танец с висячими гирями на ногах каждая в 2 пуда – это 32 кг – всего 64 килограмма. Хозяин этой игры предлагал многим, но никто не согласился. Тогда Тимофей решил козырнуть перед станичниками и вышел на арену. Привязал гири на ноги, сначала немного промялся, а потом танцевал гопак и выдержал, выиграл сапоги, но самое главное, это победа – самоутверждение над Гривенскими ребятами. Для него это было важнее, чем сапоги, хотя сапоги были модные и красивые, он даже в них женился. Есть свадебное фото.
Отец Тимофей был хорошим работником, трудягой, много ходил в период лета на косовицу и молотьбу хлеба к зажиточным казакам – помещикам. Дедушке передавали за него похвалу хозяева, так что дедушку Хрисантия и Тимофей знали в Ольгинской, Степной, Привольной, там где было старое казачество.
Отец Тимофей в армии не служил, т.к. у его отца была большая семья, и старшие его были девочки, он был основным работником.
В 1928 году женился на Феодоре Васильевне Костромеевой, казачка, дочь донского казака Костромеева Василия Алексеевича, приехавшего с Дона в Новониколаевскую, точно не знаю в каком году, но до революции в чине фетфебеля, казачество в Новониколаевской не принял и жил как иногородний, покупал землю.
Тимофей – это мой отец, после женитьбы получил план на хуторе Белых возле Забойска, начал строиться, а пока жил совместно с родителями, т.е. жил у дедушки Хрисантия.
А как прорвал шлюз и затопил жителей возле шлюза и заерковцев, то все ехали, кто куда. Дедушка Хрисантий с семьей, мой отец, дядя Николай уехали на хутор. После как вода ушла, то вели хозяйство на хуторе, и здесь на 8 квадрате у кого была земля.
Отец Тимофей до колхозов работал строителем и рыбаком. Рыбачить ездили в Ачуево. А как организовались колхозы, он пошел в колхозную строительную бригаду, строили фермы и другие объекты. Был бригадиром. Так же в колхозе работала и моя мать Белая (Костромеева) Феодора Васильевна. Сам колхоз был в Забойске. После ликвидации хутора Белых в 1932 г., несмотря на возражения жителей, отец бросил колхоз в Забойске и уехал в Новониколаевскую. Поступил в колхозный кирпичный завод и проработал там до 1940 года, 8 лет бригадиром и мастером кирпичного дела, он не только руководил, но и сам участвовал в изготовлении кирпича. Мама работала на том же кирпичном заводе в должности рабочей. Жили сначала 2 года на квартирах, у Коваленко, в начале Новониколаевской от Гривенской возле ерика от трассы 3-й двор. На этой улице, только на другой стороне трассы второй дом был дедушки – Костромеева Василия Алексеевича. Я часто у них бывал, хотя мне было всего 4 – 5 лет.
В 1933 г. жили на квартире у Хмары на этой же этой улице, но только возле трассы напротив школы. Через 2 года в 1934 г. дядя Ваня, брат мамы переехал на усадьбу на другой конец Новониколаевской, где у дедушки Василия была более гектара усадьба с садом. А дядя Ваня работал бригадиром на кирпичном заводе. Совместно с дедушкой они подарили на этом краю двор – 0,75 га.
Отец работал бригадиром на кирпичном заводе, где избирался членом правления колхоза в течение 7 лет, пока не уехали в 1940 г. в Гривенскую. В Новониколаевской было 2 колхоза: колхоз «Пятилетка», где кирпичный завод был передовым в колхозе, ещё колхоз «Прогресс», где работал дядя Ваня Костромеев на той стороне, где была их усадьба с дедушкой.
Но отец захотел на родину в Гривенскую. Мама работала в колхозе на кирпичном заводе рабочей, и 4 года до отъезда в Гривенскую ещё работала вечерами в школе уборщицей, школа была через улицу. В 1940 г. отец с семьей переехал в Гривенскую.
Для переезда в Гривенскую отцу дали большую подводу, на которых перевозят солому. Костромеев Иван Васильевич, брат мамы, он работал бригадиром крупной бригады, где был кирпичный завод в Новониколаевской и сам приехал помогать грузить вещи. От Новониколаевской до центра Гривенской – 25 км. Выехали во второй половине дня. В подводе расположили весь домашний скарб. Впереди была переложена через арбу поперек доска, на ней сидели ездовой, отец и мама. Нам четверым детям сделали место сзади (мне, Яше, Тае, Нине), где мы были даже закрыты от ветра. На 8 квартал, чтобы приехать можно проследовать двумя путями, через центр, а это нужно преодолевать лишние 4 км или через Пономариевскую - переездом двух мостов. Но если ехать через центр, то там мосты, через которые ездили автомашины, а через Пономариевскую, через Малышев мост ездили только подводы, Бедняженский мост переходили малогрузные машины и подводы, он был длиннее Малышевого моста, но заезда на него, так и с него были прямые. Малышев мост был коротким, но заезд на него был с поворотом немного вправо.
Отец выбрал путь через Пономариевскую, сам шел сзади, наблюдал за заездом. Когда ездовой въехал на мост, а подвода была большая, то при повороте задняя часть съехала на края моста и была на 10 – 15 см от края брёвен. Папа крикнул, ездовой остановился. Отец был человеком здоровеньким, взял подводу сзади и передвинул почти на метр.
Выехали благополучно, Бедняженский мост проехал хорошо, и так благополучно добрались до места, Слава Богу!
В конце февраля 1940 г отец с семьей переехал в Гривенскую и купили дом у Андриященко на 8 квартале, через 2 двора и улицу от дедушки Хрисантия. Эта усадьба Андриященко располагалась возле старого ерика, который до постройки шлюза был основным ериком, который тек из реки в лиманы. После постройки шлюза этот ерик забыли от реки и от ерика, который от шлюза, а русло осталось и оно есть и до сего времени. И вот мы в это место переехали где отец прожил до 1978 г, пока его не продал и жить в доме Васильченко Марфы Тимофеевны с которой отец сошелся в 1967 году после смерти мамы в 1964 году.
Как переехали в Гривенскую, отец работал рыбаком, а потом на перевозе через речку на лодке до самой войны. В августе 1941 г ушел в армию. В армии он 3 месяца прошел подготовку и был старшим сержантом помощником командира взвода и так прошел всю войну. Отец служил в армии в 1147 стрелковом полку – старшим сержантом помощником командира взвода. В октябре 1941 г был ранен, под Таганрогом, был в госпитале, ранение было легким, и в ноябре вышел из госпиталя, он был переведен в другой полк 1117 под Ростов, участвовал в боях за Ростов, 2 раза отбивались, оттуда отошли к Сталинграду. В боях под Сталинградом в марте месяце 1942 г был тяжело ранен и контужен. Были тяжелые бои и подбирать раненых выходили даже жители Сталинграда. Отец в таком состоянии пролежал 1,5 суток на морозе, и его в таком состоянии нашла одна женщина и обнаружила по дыханию, что он жив. Снег таял на лице, подобрала и сдала в госпиталь. В госпитале он пробыл с марта по май месяц 1942 г. В Сталинграде отец был оставлен для подготовки солдат на фронт и был до июля 1945 г. Откуда был демобилизован после Победы! В Сталинграде после ранения его перевели в строительное управление № 86 с мая 1942 г по февраль 1943 года, после был переведен в минно-разрядный 27 полк, с февраля 1943 г по июнь 1943 г, а с июня 1943 г был переведен в 42 запасной стрелковый полк помощником командира стрелкового взвода, где был по июль 1945 г.
За прохождение боевых действий был награжден под Ростовом медалью «За отвагу» за Сталинград медалью «За оборону Сталинграда».
Были и другие медали, но я их не помню, т.к. отец не любил их носить, даже 2 какие-то медали он так и не взял из военкомата, хотя его вызывали дважды. Это наверное за победу и ещё за что-то. Такой был дед Тимофей!
Придя домой устроился лесником и проработал 10 лет, после устроился на шлюз мастером и проработал там до пенсии.
Мама, как переехали в Гривенскую, не работала, была домохозяйка, так как нас была целая армия – 5 человек детей.
У моих родителей было 6 детей:
1. Вячеслав – 1929 г родился в Гривенской.
2. Яков – 1932 г родился в Гривенской.
3. Тая – 1933 г родилась в Новониколаевской в 1934 г. умерла.
4. Тая – 1935 г родилась в Новониколаевской.
5. Нина – 1938 г родилась в Новониколаевской.
6. Надя – 1940 г родилась в Гривенской.
Хотя мне было всего 4 года, как росла первая Тая, но я её помню, она была красивым ребенком и весной 1934 г. сильно заболела и умерла, но чем именно, не помню. Жили мы уже у дедушки Костромеева Василия в доме.
Отца я в своей жизни никогда не видел хмельным, а пьяным вообще не видел. Он мог выпить в кругу друзей на праздниках, всегда знал меру. Любил песни, так же как и мама.
Однако хочу привести один эпизод из жизни отца, который ему был уроком на всю жизнь, что по части выпивки он держал меру.
Это было так. Если он дома находился постоянно под контролем родителей и привык держать себя в определенных условиях да и их жизнь молодая была в определенном кругу, была определенная дисциплина и ответственность. Но когда отец женился, свадьба была в конце января или начале февраля, после Рождества. По договоренности родителей одной стороны и другой, молодые первый день будут у родителей жениха в Гривенской, а второй день будут у невесты в Новониколаевской. Так и было сделано. Дома все было хорошо. Но когда были у Костромеевых в Новониколаевской, хотя и здесь были законы власти и порядок казаков также строгие. Но там была другая обстановка и друзья отца из Гривенской и Новониколаевской уговаривали отца выпить. Отец немного перебрал, таким он никогда не был. И уже после 3-х часов ночи гулянка прекратилась, отец пожелал ехать в Гривенскую. Его, как отец невесты, Костромеев Василий Алексиевич и брат мамы – дядя Ваня отговаривали, что отдохнем, а после днем поедем, т.е. отвезут. Отец согласился и сказал, что он будет отдыхать, а сам немного покружился там и ушел, решил пешком идти в Гривенскую, в четвертом часу ночи идти – а идти – 25 километров. Свадьбу у Костромеевых отмечали на основном подворье в Новониколаевской в начале станицы от Гривенской, возле школы. Это около километра до конца Новониколаевской. Как отец вспоминал, что он почти не помнит ничего, только вспоминал, что подумал : «Раз не везут, то пойду пешком».
Одет отец был хорошо: полушубок, шапка-кубанка, как всегда, брюки теплые и сюда в Новониколаевскую одел валенки, зима была снежная (ничего не помнит, а знал во что одеться).
Дома в 5 часов утра невеста проснулась и начала искать жениха, а его нигде не было.
Тогда она подняла отца и брата и стали разбираться, где Тимофей, но один из друзей видел, как он выходил на улицу, хорошо одевшись, но не придал значения, лег отдыхать и уснул, никому не сказав ничего.
Дядя Ваня, брат мамы, запряг лошадей в линейку и поехал вдогонку, но проехав 3 –4 км и встречает жениха, который возвращался в станицу.
По возвращению рассказал о ночном приключении. Прошел он километров 4 – 5 от станицы и прилег отдохнуть. За это время как он проспал, продрог и проснулся. Сразу пришло в голову: чего он здесь лежит? Светила луна. Чуть поднял голову, видит в изголовьях по правую и левую сторону в метрах полтора сидели два волка. Стазу отец растерялся, что делать? Смотрит, они сидят, не обращают внимания на то, что отец зашевелился, и не бросаются и не уходят. Тогда отец достал потихоньку спички из кармана, на дороге было много соломы на снегу, чуть подгреб солому и поджег. Она загорелась, но волки немного посидев и не бросившись наутек, пошли в сторону поля.
Немного полежав, как удалились волки метров 15 – 20, поднялся, но они так, же не торопясь бежали в поле. Когда отец приехал домой к дедушке Костромееву в Новониколаевскую, то с радостью встречали беглеца. Отец просил прощения у всех и рассказал о приключении и вот с того времени он дал себе зарок: не пить и сдержал его.
Если собиралась компания у родителей, то они были застрельщиками песен, а у них и друзья так же любили песни, все песни были кубанские, народные, казачьи.
Мы, бывало, парнями заслушивались. Но мы никогда до того, как стали семейными, с родителями за праздничным столом не были, выпивать мы не смели, т.к. боялись родителей.
Отец в своей жизни любил труд, праздность – ненавидел, самое любимое хобби – это рыболовство, чем особенно занимался, будучи пенсионером. Основные снасти его – это хватка, крючки для сома, удочки. Еще увлекался ловить сома на ключило. Этот инструмент сделан из дерева, вырезана ручка, от ручки отходит сантиметров 40 плоскость – заточенная часть, а в конце как копытце с небольшим наклоном. Это выглядело так само ключило - копытце. Когда с определенным усилием опускаешь в воде в реке, оно издает хлопок как бы клюкание сома, заглатывающего пищу наверху. Сомы этот звук хорошо слышат и на этот звук хорошо подходят, и здесь с лодки опущен крючок с приманкой. Сом видит приманку, заглатывает и ловится. Попадались сомы от 1,5 килограмм до 50.
Один был случай с моим отцом. Так же клочил и поймался ему сом. Крючок он всегда привязывал к лавочке, так называлось переруб. Когда сом глотнул, он вырвал с рук отца поводок и потянул лодку по речке. Отец уже вторично взял поводок и вытянул его в лодку только наклонился к нему вытянуть крючок, но сом увернулся и хвостом ударил отца по лицу, а отец аж присел в пошатнувшуюся лодку, а сом выпрыгнул в реку, но поскольку крючок был привязан в лодке, он не смог уйти.
Отец вторично его вынул и ударил по губам, это самое болевое место у сома и он утих временно, и так поймал его отец.
С ним был ещё один случай в 1938 г, когда мы жили в Новониколаевской, и он работал на кирпичном заводе, там проходил ерик, и отец рыбачил там котами.
Однажды в коту поймалась большущая щука, он говорил, что такой никогда не видел. Отец еле её черпаком поднял в лодку. И когда он наклонился к ней, она подпрыгнула в лодке, ударила его хвостом по лицу и выпрыгнула в ерик. Хочу сказать, что рыбы видят человека, снасти, но всегда норовят обойти их ли обхитрить, но потом попадаются. Есть у рыбаков байки о рыбе, приведу одну о севрюге.
Чтобы вы все знали, чтобы поймать севрюгу необходимо волока большие или крючья. Она всегда ходит по дну, наверх поднимается очень редко, у нее и корм весь на дне, трава и моллюски, которые она добывает путем взбалтывание дна носом и потом ловит всякого моллюска, мелких рачков, ракушек. Поэтому эту рыбу называют донной, т.е. обитающей на дне. Когда ставят на нее крючки, эта снасть представляет собой: длинную веревку 50 – 70 м. и на нее навешаны крючки через 15 см почти по всей длине. Только остается без крючков 2 –3 см и на концы, где груз – большой камень метра полтора – 2, а то все в крючках, высота поводка 25 – 20см, специальные крючки на севрюгу и очень острые. Севрюга всегда в реке идет против течения по глубокой части русла реки, на мелководье не выходит. Так вот в байке рыбаков говорится, что когда идет севрюга верёвка, она ее видит и старается обойти. Одна старается перепрыгнуть через верх, некоторая уходит, а другую течением сбивает, и она попадается на крючок боком.
Другая, более умная, проходит между крючками, но спокойно, без движения, поэтому набрав скорость и если, не пройдя крючки, взмахнет хвостом, тут, же ловится на крючок хвостом. Здесь есть разговор севрюги с крючками, так подходя к крючкам, говорит: «Вы друзья, стоите, ну и стойте, а я вас обману», – и она прыгает через веревку и потом ловится за туловище. А другая севрюга им говорит: «Я пройду между вами». Проходя и ещё не пройдя полностью, хотела помахать хвостом и сказать: «До свидания», но крючки ей в ответ: «Стой подруга, не уйдешь». Вот так складывается в природе.
Да у отца было и ещё одно хобби: он был прекрасный стрелок и охотник, он бывало с охоты, приносил до 10 зайцев. Но это занятие было в основном до войны. У мамы после колхоза было занятие с детьми дома, огород дома и ещё огороды в лесу и за речкой. У мамы было слабое здоровье. Во время войны, когда отец ушел в армию, она осталась одна с пятью детьми и ещё бабушка, её мать, старуха. Сначала растерялись, как будем жить. Она нигде не работала и на перевозе она не могла таскать лодку – плоскодонку в 1,5 тонны, а прокормить надо 7 человек.
Я был в семье самый старший – 12 лет, ростом не велик. Но спасибо двоюродному брату Стёпе, это сын дяди Николая – 1923 г рождения. Когда выпроводили на подводу, увозившую новобранцев и отца, вернулись домой. Стёпка был на речке, перевозил людей, то из-за речки, то за речку, и пришел на обед. Тут мама была в отчаянии, как будем жить. Его слова: «Тетя Феня, не отчаивайтесь, первоначально пока поможем, особенно управлять и ездить на лодке. Слава будет ездить, а вы помогать».
И тут же сказал: «Ну, Слава, пойдем учиться!». И мы с ним проездили на лодке до конца дня. Я успешно освоил профессию лодочника, Стёпка похвалил. Уходя, сказал: «Крепись, ты быстро все понял, много людей не набирай, делай все по силе, когда трудно будет помогать мама, я ей расскажу и покажу как работать веслом!». Он это сделал, а я стал работать на лодке сам, хоть и плохо было доставать до весел из-за роста. Когда был ветер, приходила и мама помогать. Потом через зиму на второй 1942 год, я сел на лодку как взрослый, я сам удивился, как я за зиму вытянулся. Вот я и пошел трудиться сам.
Весной 1943 года умерла бабушка Агрепина Сергеевна, мать мамы, которая у нас жила. Она много маме помогала по дому и в огороде. Потеря родного человека и помощника и советчика, а она была очень спокойная и мудрая женщина, всегда успокаивала и поддерживала маму. Мама совсем запечалилась и сильно заболела и часто лежала в больнице.
Все легло на мои «широкие» плечи: работа, дом, дети, заготовка дров и камыша для отопления на все время и на зиму. У меня в помощниках был младший брат Яша – 1932 г – 10 лет, но он уже пас скот квартальных жителей. Помогал мне хоть мелких дровишек наносить для приготовления пищи, для отопления в доме.
В 1944 г. было уже легче, подросла сестра Тая (1935 г) уже ей было 9 лет, помогала даже обрабатывать огород и смотрела за двумя маленькими сестренками Ниной (1938 г) и Надей (1940 г)
Мама в основном помогала мне в том, что хоть дома готовит кушать, убирать, но если чуть подкреплялась, работала и в огороде. Вот так мы и боролись за жизнь, пока не пришел отец в 1945 в июле месяце. Да, хочу пояснить, что в этот период нашего детства, что как таковое детство для меня закончилось в 12 лет, а у Яши и того ранее, в 10 лет и началась трудовая деятельность. Мне пришлось в 12 лет быть не только работником на лодке, но и дома. А когда мать была по больницам, а это были у нее срывы в 1943 - 3 раза на год, и в 1944 г – 1 раз весной в начале года. А потом мы ее подлечили составами, и перестала по больницам бывать. В ее отсутствие, мне приходилось и на базар бежать продукты покупать, готовить и кормить всех и маме в больницу передавать, сестры носили. А потом на лодку, а с утра подменял Яша, а потом Яша уходил пасти скот. Нам из родных никто не помогал ничем, даже советом, барахтались сами. С 1943 г я занимался рыбалкой, летом на крючки ловил сомов, в резервах судака и сазанов, а зимой сеткой ловили рыбца и шамайку. Здесь помогал и Яша по берегу вел повод от одной стороны сети, а я на речке посреди – другой повод. Приходилось все делать самим. У меня и у мамы день начинался с 5 часов утра и заканчивался к 11 часам. Вот такое было наше детство.
Когда отец пришел из армии, мне не пришлось учиться в дневной школе, а Яша пошел в 4 класс. Я продолжал работать и пошел учиться в вечернюю школу, в 6 класс.
Так я закончил и 7 класс в вечерней школе. Учились также сестры: Тая, а на следующий год пошла в школу и Нина. В 1946 г начали перестраивать дом, поскольку старый уже рушился. Так потекла наша жизнь в мирное, но трудное время. Но выстояли и все были живы и здоровы, кроме первой Таи умершей в младенчестве в Новониколаевской. Мама – 1908 г умерла в 1964 г после длительной болезни, ее врачи залечили, умерла молодой в 56 лет жизни.
После смерти мамы отец сошелся с Васильченко Марфой Тимофеевной – в 1967 г., которая после войны, потеряла мужа осталась вдовой с тремя детьми: Николаем, Григорием, Александром. Марфа Тимофеевна была замужем за Васильченко Константином, который был троюродным племянником бабушки Белой Марфы Григорьевны. Марфа Тимофеевна все время прожила с детьми сама, так и не выходила ни за кого замуж, и только в 1967 г, сошлись с нашим отцом. Жили дружно. Отец умер в 1986 г, Марфа Тимофеевна в 1999 г, все время жила сама. Сыны её живут самостоятельно, старший в Славянске на Украине, Александр – в Красноармейской – Полтавской Краснодарского края, Григорий – в Гривенской, все женаты, имеют свои семьи.
Опишу состав нашей семьи.
Похожие материалы: